Родился 20.03.1948 года на Северном Кавказе в г. Беслане СОАССР в семье главного ветеринарного врача. Детство провёл в совхозе "Побединский" в 25-ти км. от г. Грозный.
В 1955 году пошел в школу в указанном совхозе. Что мне особенно запомнилось с самого начала процесса учёбы в школе – я никогда и ничего не старался запомнить, выучить наизусть, не считая, естественно, стихотворений и дат исторических событий. Я с самого детства стремился проникнуть в суть тех или иных знаний, которые давались в школе. А когда в суть проникаешь, уже нет никакой нужды запоминать те же формулы или приёмы решения задач. Собственно, и литературные произведения не запоминал, а стремился понять передаваемые ими смыслы и ради чего эти произведения были написаны. Мне было очень интересно самому проникать в суть явлений и законов по всем предметам школы, потому доходило до того, что я сам штудировал учебники, намного опережая учебные программы, из-за чего бывало и так, что ставил в неудобное положение учителей. Ну, а когда понял, что сельская средняя школа мне дать то, что я хотел получить, уже не сможет, убедил родителей перевести меня в школу г. Грозного. Таким образом, с 1963 по 1966 я уже учился в школе-интернате №1 г. Грозного, там и закончил среднее образование с серебряной медалью, весьма надеясь, что в институте качество обучения на инженера будет другим. Как раз в этом 1966 году было сразу два школьных выпуска, тех, кто закончил 10 классов, и тех, кто закончил 11 классов. Я как раз принадлежал к одиннадцатиклассникам.
В этом же 1966 году я поступил в Куйбышевский авиационный институт на факультет №3 - «Техническая эксплуатация самолетов, вертолетов и авиационных двигателей», ибо хотел после окончания института работать борт инженером.
Но мои надежды, что качество обучения в институте будет отличным от школьного, не оправдались, оно было таким же, действующее по программе "Изучение": Запомнил – ответил, как нужно, получил хорошую отметку. Потому я напряжение учёбы снизил, но в суть даваемых в институте вещей проникал, как и привык, обоснованно полагая, что помнить все "зубодробительные формулы", как я это тогда называл, ни к чему. Достаточно понимать суть устройства самолётов, вертолётов и двигателей, принципы их полётов и прочности, а "формулы" всегда можно найти в справочной литературе. Так и проходила моя учёба со средней отметкой 4, дабы получать стипендию.
В 1972 году я закончил институт (на нашем факультете курс длился почти 6 лет из-за того, что были продолжительные по времени практики на авиаремзаводах и аэродромах). После защиты диплома я был распределен на ТАПОиЧ (Ташкентское авиационное производственное объединение им. Чкалова) по специальности. Но вовремя я приехать на завод не смог из-за, "вдруг", возникшей болезни, опоздал на целый месяц, и… Моё место на ЛИС завода (лётно - испытательная станция) было уже занято и мне было предложено идти работать в сборочный цех мастером (профиль нашего первого факультета – конструирование и производство летательных аппаратов с самым большим конкурсом). Причём в отделе кадров меня уже ждал начальник этого цеха, сказавший мне, что я или буду работать у него технологом, или вообще нигде на этом заводе работать не буду. Ну, и объяснил мне, что я ему приснился, а он к таким знакам относится весьма серьёзно!
Деваться было некуда, ибо и моя жена тоже получила распределение в Ташкент. Вот и пришлось мне начать свою производственную деятельность в качестве технолога сборочного цеха по производству средней, самой большой части фюзеляжа транспортного самолёта АН 22 "Антей". Забегая далеко вперёд, могу сказать, что я потом нисколько не жалел, что заболел и не попал на ЛИС, а стал профессиональным технологом. С тех пор, как во мне родилась теория управления я увидел, что меня, по сути, по жизни вели. Потому и заболевал вовремя на особых развилках моей жизни, потому и сон такой начальнику цеха приснился. Я попал именно в то технологическое бюро цеха, в которое и должен был попасть. Именно в этом техбюро я понял, чем процессы по указанной выше программе "Изучение" отличаются от процессов ОСВОЕНИЕ. Именно в этом техбюро (оно было единственным таким) я освоил профессию инженера – технолога буквально за два месяца, да и сам стал наставником уже через полгода. Именно через это освоение профессии инженера – технолога я осознал, каким вообще должно быть обучение в образовательных учреждениях страны. Ну, а когда суть своей профессии знаешь и умеешь быть профессионалом, не составляет труда осваивать новую технику. Вот и я в процессе работы на этом авиационном гиганте (около 60-ти тыс. сотрудников) в качестве технолога, а следом и начальника техбюро, постоянно осваивал новую технику и модификации серийных самолётов, тех же АН 22 «Антей», запуск в серию ИЛ–76, их модификаций, в т.ч. и для тренировки космонавтов, а также крыльев тяжёлого транспортного самолёта «Руслан», на котором, кстати, транспортировали челнок "Буран".
В 1980 году по семейным обстоятельствам мы с женой и двумя детьми, родившихся в Ташкенте, переехали жить в Карелию, в г. Петрозаводск. Начал работать там я не по основной профессии авиационного инженера, но по профессии технолога на известном в городе научно- производственном объединении НПО «Петрозаводскбуммаш» в качестве технолога спецтехники в отделе гл. технолога. В 1985 году стал начальником техбюро спецтехники, в т.ч. был руководителем спецпроекта по изготовлению стартовых столов космодрома "Байконур" для ракетоносителей "Энергия" с космическим челноком "Буран". С января 1987 я стал уже гл. инженером механосборочного производства этого объединения.
Именно здесь, как только я начал работать инженером – технологом, я столкнулся, казалось бы, с парадоксом: люди на предприятии были ничуть не глупее, нежели люди на авиационном предприятии, но вот результаты их труда разительно отличались: в авиации они по всем параметрам были на порядок лучше и значимее, нежели на этом предприятии. Именно там я увидел, что эта разница возникает из-за разности систем производства вообще и систем управления им в частности. Именно это и послужило в дальнейшем толчком, точкой отсчёта для возникновения во мне теории управления, которая и синтезировалась во мне на этом предприятии несколько позже.
В то время, когда в СССР вовсю уже шли, по сути, разрушительные перестроечные процессы, я на себе, уже как главный инженер механосборочного производства, испытал и понял, к чему, собственно, направлены эти перестройки. Например, я выдержал целую войну с секретарём парткома нашего объединения, чтобы не допустить внутри моего производства создание кооперативов, которые остальные производства уже оккупировали. Правда, бой закончился миром с секретарём, ибо мне удалось объяснить ему, каких, по сути, паразитов мы сами сажаем в свои производства – бесконтрольное пользование всеми ресурсами предприятия, в т.ч. и рабочими, которых они просто перекупали в ущерб производственной программе.
Но тут подступила другая беда, появились распоряжения правительства, по которым коллективы могли взять в аренду не только заводы в целом, но и каждое производство, и даже чуть ли не каждый цех отдельно! Тут уже смерть всему предприятию ступила на самый порог предприятия. Тогда я входил в совет трудового коллектива и через него инициировал решение о проведении всеобщего референдума, по которому весь коллектив предприятия берёт всё НПО у государства в аренду, а частные аренды коллективам запрещает.
Референдум состоялся, и абсолютным большинством голосов решение совета было утверждено. Ну, а поскольку я был инициатором этого решения, то пришлось мне и устав арендного предприятия разрабатывать в инициативной группе, а потом ходить по всем подразделениям предприятия с этим уставом, по сути, со своим образом будущего всего НПО со всей его инфраструктурой.
В марта 1991 состоялось общее собрание, на котором устав был утверждён, а меня все уполномоченные от многотысячного коллектива (8,5 тыс. сотрудников) выбрали председателем Совета вновь образованного на базе НПО "Петрозаводскбуммаш" арендного предприятия.
Не успели мы эту проблему решить, как последовал август 1991 года, а следом и развал Советского Союза. Замаячила программа всеобщей ваучеризации – прихватизации, аренда от этого не спасла бы. Потому упреждая этот "каток" мы на совете решили выкупить предприятие у государства и его акционировать. Как нам удалось это сделать – отдельная эпопея, но мы это сделали.
С марта 1992 меня коллектив уже выбрал председателем Совета директоров ЗАО "Петрозаводскмаш» по тем же причинам, что и прежде, когда выбрали меня председателем совета арендного предприятия. В конце концов это акционерное общество было уникально тем, что 100% акций его были по справедливому закону распределены между работниками предприятия, его пенсионерами (привилегированные акции), а также была сохранена вся инфраструктура предприятия со всеми его социальными объектами. Это было первое предприятие в Карелии, выкупившее его государства и сохранившееся полностью в лихие 90-е годы.
Я очень не хотел быть на этом Олимпе власти, но тогда нужно было остаться в стороне. Ну, а раз я в стороне не остался, то, как говорится, назвался груздем, - полезай в кузов. И что было делать, когда страна разрушилась, когда исчезли все научные институты с их экспериментальными базами в области бумагоделательных машин, когда были уничтожены министерства, центры управления отраслями? Жить-то нужно, коллектив сохранить нужно, тем более, что само предприятие чуть ли не градообразующее.
Вот тогда я приходил в выходной день в свой кабинет (кабинет бывшего секретаря парткома), запирался, заваривал чай и садился за стол. Позади – зона смерти, впереди – полная неопределённость плюс огромная ответственность на плечах. Вот тогда я, по сути, впадал в транс, мир для меня исчезал и открывался канал, по которому на меня лился, по сути, целостный поток информации по решению всех наших насущных проблем. Мне оставалось только быстро всё это записывать. После первого такого "сеанса" я сразу попытался разобраться, что же такого я записал, но ничего не понял и ушёл домой. Ничего я не понял и на следующий день, ибо я точно сознавал, что такого написать просто не мог, ибо с такой информацией никогда не сталкивался, а опыта такого рода вообще не было.
Таких сеансов впоследствии было много, и всегда уходило неделя или того больше, чтобы я осознавал то, что сам же и записывал. Кстати, я записывал то, что мне, по сути, диктовали, до тех пор, пока слушалась рука. А когда я просто физически писать уже не мог, то канал закрывался. Но после каждого такого сеанса я впоследствии заметил, что наряду с информацией по решению насущных проблем, мне давали и некую системную, обобщающую всё информацию, непосредственно касающуюся управления.
Ну, а по мере решения всех возникающих проблем, а также реформирования предприятия, полностью приспособленного к кардинально изменившейся среде, во мне и синтезировалась указанная теория управления, которую я назвал КТУ – Концептуальная Теория Управления. Языком этой теории можно описать любые процессы, порождённые людьми, хоть частные, хоть общечеловеческие. Ну, а раз можно описать, следовательно, можно и применять.
В марте 1997 года я подал на Совет директоров заявление об отставке по этическим соображениям (я так и не смог противостоять "золотому тельцу", которому почти полностью подчинились члены совета директоров за редким исключением и полностью администрация предприятия) и вышел в отставку, в общем, в никуда.
В этом же году ведущие акционеры другого предприятия, которое было акционировано по государственной программе приватизации, пригласили меня стать его генеральным директором, причем в состоянии предприятия, находившемся тогда в банкротстве и под внешним управлением.
Я согласился на определённых условиях, в т.ч. и с арбитражным управляющим, и с 1997 по 2003 годы был генеральным директором АО "Петромика" (бывшая слюдяная фабрика). Нам удалось выйти, по сути, из преднамеренного банкротства, полностью перепрофилировать предприятие, восстановить его платёжеспособность. Правда про изделия из слюды пришлось забыть, потому что вся отрасль в государстве была убита, также потому, что 90% продукции фабрики потреблял ВПК СССР и России в начале 90-х, а в то время и ВПК лежал на боку. К тому же как раз в то время происходила НТР в области радиоэлектроники, по которой радиотехнические изделия с использованием слюды приказывали долго жить, как говорится. Другого выхода, кроме как перепрофилирование предприятия, просто не было.
Таким образом, это было первое предприятие Карелии в ее арбитражной практике, которое восстановило свою платежеспособность в результате преодоления кризисного состояния. До этого все предприятия, шедшие по процедуре банкротства, ликвидировались и прекращали свое существование. И удалось всё это сделать лишь только потому, что был применён весь арсенал КТУ. Изначально никто и не верил, что такое станет возможным, да и меня, собственно, приглашали как жест отчаяния.
С 2003 года, после того, как предприятие вышло на номинальный режим и беспокоиться о нем уже было не нужно, я вышел на пенсию как ветеран труда (в Карелии с 55 лет), и с тех пор непосредственно занялся и поныне занимаюсь своим делом, ‒ веду собственный проект по передаче желающим моих знаний и опыта управления на базе КТУ.
Комментарии
Отправить комментарий